Академический обмен - Страница 36

Когда сигара Морриса истлела почти наполовину, из-за суконного занавеса вдруг послышался девичий голос, звеневший на повышенных тонах, то ли оправдываясь, то ли протестуя — Моррис не смог этого разобрать, так как у его обладательницы явно был заложен нос. Спустя некоторое время она появилась в сопровождении индуса и за сляпанной кое-как ширмой прошествовала в дальний угол комнаты. На ней были неуклюжие сапоги вроде тех, что он видел на миссис Лоу, голова повязана платком, а в руках — сумка из кожзаменителя на молнии, и в гаком обличье она была не более соблазнительна, чем победительница социалистического соревнования из далекого сибирского села. Но индус, судя по всему, был абсолютно убежден, что репутация его спасена. Взяв в руки микрофон и вперившись взглядом в Морриса, который по-прежнему сидел в одиночестве, он завопил:

— Добрый вечер, леди и джентльмены! Наш первый номер в этот вечер — «Фифи, французская горничная»! Встречайте!

Индус нажал какие-то кнопки на магнитофоне, музыка загремела, и на сцене появилась блондинка в крошечном кружевном переднике поверх черного белья. Вступив в круг света, она замерла в игривой позе с метелкой из петушиных перьев.

— Черт меня побери! — громко произнес Моррис.

Мэри Мейкпис (а это была она) сделала шаг вперед, как козырьком, прикрыв рукой глаза от яркого света:

— Кто это? Знакомый голос!

— Ну и как, съездила в Стратфорд-он-Эйвон?

— Ой, профессор Цапп! Что вы здесь делаете?

— У меня к тебе тот же самый вопрос.

К ним заспешил индус.

— Прошу вас! Прошу вас! Клиентам не позволяется беседовать с артистками! Изволь продолжить выступление, Фифи!

— Ага, давай, Фифи, валяй! — сказал Моррис.

— Вы знаете, этот клиент — мой знакомый, — сказала Мэри Мейкпис. — Перед ним я ни за что не разденусь. А больше здесь никого нет. Это неприлично.

— Это и должно быть неприлично. В этом и заключается стриптиз, — сказал Моррис.

— Прошу тебя, Фифи! — умоляюще произнес индус. — Ты начинай, а там и другие клиенты подойдут!

— Нет, — сказала Мэри.

— Ты уволена, — сказал индус.

— О'кей, — сказала Мэри.

— Пойдем выпьем чего-нибудь, — сказал Моррис.

— Куда?

— Например, в «Хилтон».

— Уговорили, — сказала Мэри. — Я только пальто возьму.

Моррис поспешил выйти на улицу, чтобы поймать такси. Как оказалось, сегодняшний вечер еще не так уж безнадежно испорчен! Впереди была перспектива более близкого знакомства с Мэри Мейкпис. Увидев подъезжающее такси, он обнял ее за плечи.

— И что же такая милая девушка делает в такой гнусной дыре? — спросил Моррис. — И это не шутка.

— Я надеюсь, вы понимаете, что я согласилась просто выпить с вами, профессор Цапп?

— Конечно, — вкрадчиво ответил Моррис. — А ты что подумала?

— Кстати, должна сказать, что я все еще беременна. Я не сделала аборта.

— Очень рад слышать это, — сказал Моррис без всякого выражения и снял с ее плеча руку.

— Я так и думала. Но, чтоб вы знали, в моем решении нет никаких этических соображений. Я по-прежнему отстаиваю право женщины самой определять свое биологическое назначение.

— Даже теперь?

— Я просто струсила в самый последний момент. Уже в больнице. Увидела всех этих девушек, блуждающих в носках и со слезами на глазах… Унитазы в крови…

Моррис поежился.

— Если можно, без подробностей, — умоляюще сказал он. — А что это ты в стриптиз подалась? Это разве не эксплуатация женщины?

— Что мне оставалось делать, если деньги до зарезу нужны? А эту работу можно получить без официального разрешения.

— Но почему вообще ты решила остаться в этой паскудной стране?

— Чтобы родить здесь ребенка. Тогда у него будет двойное гражданство и он избежит призыва в армию, когда вырастет.

— И ты уже знаешь, что будет мальчик?

— Да я в любом случае не прогадаю. Здесь рожают бесплатно.

— Ну и сколько же ты еще продержишься на такой работе? Или поменяешь номер на «Фифи, беременная горничная»?

— Я вижу, с юмором у вас по-прежнему все в порядке, профессор Цапп.

— Стараемся, — ответил Моррис.

А в это время Филипп, уговорив уже три джина с тоником и сидя над четвертым и за два часа изучив все анатомические особенности трех «танцующих кошечек», достиг наконец глубокого проникновения в сущность такого понятия, как разрыв между поколениями. Все дело в возрастной разнице. Молодые моложе. И поэтому красивее. У них сияющая кожа, невредимые коренные зубы, плоские животы, крепкие грудки и бедра (какие бедра!) без голубых прожилок, похожих на плесень в сыре рокфор. И как же сей разрыв преодолеть?

Посредством любви — двух мнений тут быть не может. С помощью таких девушек, как Мелани, щедро дарящих свою упругую юную плоть таким старперам, как он, и возбуждающих их жизненные токи. Мелани! Каким простым и милым показался ее жест в свете этого нового понимания! И какими лишними теперь стали все его эмоциональные и этические затруднения.

Он наконец поднялся уходить. Нога у него опять затекла, но сердце было исполнено человеколюбия. И ничего не было удивительного в том, что, когда он вышел из стриптиз-клуба «Танцующие кошечки» и, щурясь от косых солнечных лучей, пересекающих Кортес авеню, заковылял по улице неверной (от долгого сидения и алкоголя) походкой, то сразу столкнулся с Мелани Бирд, будто она материализовалась из воздуха во исполнение его желаний.

— Профессор Лоу!

— Мелани! Девочка моя дорогая! — Он нежно обнял ее за плечи. — Где ты была? Почему убежала от меня?